Абхазии в войне с Грузией, которое отмечается 30 сентября текущего года, — это не только празднество, всеобщее ликование народа или героизация им своего образа, но и почтение памяти тех, кто во имя Отечества не пожалел своей жизни и принес ее на его алтарь. Их героический образ не может не стать поистине сакральным для тех, кому небезразлична судьба Родины. Эта победа воспринимается в обществе, как символ нации. Народ вправе ею гордится. При этом победа несет не только эмоциональную, но и смысловую нагрузку. Она стала наиболее рельефным показателем того, что народ Абхазии еще и сегодня, после пережитых им геополитических катаклизмов, сохраняет свою дееспособность отстаивать свою социальную суверенность в условиях, отнюдь непростых. И, самое главное, в войне он продемонстрировал свою преданность заветам предков и готовность жертвовать собой во имя сохранения Отечества. Ведь победа в войне ему досталась ценой неисчислимых разрушений и невосполнимых потерь. К сожалению, победа, доставшаяся нам столь высокой ценой, воспринимается в обществе, как правило, эмоционально, в лучшем случае, описательно. В общественном сознании все еще наблюдается дефицит в рациональном понимании смысла ценности победы. Чтобы восполнить этот пробел, важно проведение специальных аналитических работ по извлечению из нашего военного и послевоенного опыта поучительных уроков. Тем более, когда геополитическая ситуация в мире, в том числе и на Южном Кавказе, стремительно продолжает обостряться. Ждать наступления эры благоденствия нам не приходиться. В этой связи мне хотелось бы обратить внимание на один из истоков победы Абхазии в войне с Грузией. Как хорошо известно, Абхазия подверглась вооруженной агрессии неожиданно. Она не была готовой к отражению вооруженной агрессии, не располагала такими ресурсами, чтобы защитить себя. У нее не было какой-либо специализированной военной инфраструктуры, не было обученной армии, ни оружия, ни боеприпасов! Но народ не стал бежать от неприятеля и покидать свое Отечество на произвол судьбы! Он встретил неприятеля по существу голыми руками! На что же он рассчитывал? На оружие врага!? Как бы парадоксально не звучала эта фраза, оказывается, он так и думал! Грузинский танк, вошедший первым в столицу Абхазии, в одночасье стал абхазским и стрелял уже по вражеским полчищам! Но это не было исключением. Формировавшаяся во время войны абхазская армия вооружалась, главным образом, за счет военной техники, переданной Грузии по Ташкентскому соглашению. Значительная часть этой техники была сожжена, а другая часть – досталась абхазской армии. Грузии пришлось играть своего рода роль «поставщика». При этом важно обратить внимание на личный состав грузинской армии. Она состояла, главным образом, из уголовников, отбивавших срок наказания. Они могли лишь грабить, насиловать, убивать. Других каких-либо высоких ценностей по роду своей деятельности они не могли. Ополченцы Абхазии и добровольцы – это уже другие люди. Они воевали за безопасность жизни детей, женщин, стариков и других немощных людей. Они защищали беззащитных. Во имя блага Отечества и будущей жизни они готовы были жертвовать своею жизнью. Многим и пришлось пожертвовать своею жизнью, восславив свое имя, честь и достоинство. Это уже высокие нравственные ценности, волевые качества, носителем которых не каждый может, тем более в наше время! В то же время нельзя не отметить: такие ценности, которые были проявлены нашими людьми во время войны, ими не были придуманы или освоены где-нибудь за тридевять земель. Они были освоены, приобретены, надо полагать, не где-нибудь, а именно в абхазском обществе? Причем, эти ценности традиционные, а не недавно приобретенные, коих немало сегодня в нашем обществе? Стало быть, наша традиционная культура еще жива? В этой связи вновь приходится возвращаться к событиям военного времени, которые мне хорошо запомнились. К войне, как уже отмечалось, народ не был готов. Война застала его врасплох. Но никакой паники при этом в действиях людей не наблюдалось. Разумеется, люди были весьма озабочены разворачивавшимися событиями, но не растерянными. Правда, не все выдерживали наступавшее напряжение, но они не могли влиять на настроение народа. В разговорах между людьми речь шла только о том, как отразить агрессию, как реорганизовать и перевести себя на военный лад. И уже в первые дни и недели, легко и непринужденно народ начал жить по законам и нормам военного времени. Кто-нибудь сверху им не управлял, народ сам управлял собой и определял свои действия. Все мирное население страны работало на фронт, при этом каждый знал, что ему надлежит делать. Это не означало, власть и народ действовали изолированно друг от друга. Отнюдь нет! Власть внимательно следила за тем, что делает народ, как, впрочем, и наоборот. Они взаимодополняли. Угроза, нависшая над обществом, сделала его организованным, сплоченным, единым и целеустремленным. Власть и народ тогда преследовали одну и ту же цель – неугомонное желание победить врага, что объединяло их в единый монолит. Это значит, внутренние социальные ресурсы, унаследованные абхазским обществом, сыграли ключевую роль во время войны. Но после победы эта цель уже более не могла служить фактором, способным поддерживать единство общества. Но какой-либо другой ценности, во имя которой оно могло бы и дальше поддерживать свое существование, им еще не найдено. Оказавшись в состоянии эйфории, общество долго ликовало. Оно даже не заметило, как расслабляется и погружается в другой мир, в мир глобального кризиса и социальной неопределенности. Чтобы остановить стремительно продолжающиеся в нашей жизни деструктивные процессы и выйти на перспективы развития, не мешало бы нам чаще и внимательнее заглядывать в страницы нашей истории.